Шенгенская история - Страница 125

125

Полицейский раскрыл его, глянул на черно-белую фотографию владельца, потом на самого владельца, напротив сидевшего.

– Он же выдан в 1938 году! – воскликнул он.

– Ну и что? Там же в графе «годен до» прочерк стоит. Значит, бессрочный! – пояснил Кукутис.

В дверь кабинета постучал, а потом и вошел второй полицейский, тот, что в кафе со служебной собакой на поводке вбежал. Вошел и хозяину кабинета отрицательно головой мотнул.

Полицейский за столом кивнул коллеге, и тот снова за дверью исчез.

– Нет ничего на вас в системе, – обратил он снова свой взгляд на Кукутиса. – И отпечатки пальцев у вас «чистые»…

– Ну так отпускайте меня! – выдохнул устало Кукутис. – Мне во Францию надо!

– Пока не могу! По процедуре вас должен еще психиатр опросить!

– И где он, ваш психиатр? – Взгляд Кукутиса выдал его раздражение больше, чем голос.

– Здесь, сейчас зайдет! – пообещал полицейский.

Женщина в белом халате с жестким, словно вытесанным из гранита лицом вошла и тут же попросила полицейского выйти.

Заняв его место за столом, она несколько минут пристально смотрела Кукутису в глаза, время от времени роняя взгляд на его руки, словно проверяя: не дрожат ли?

– Может, поговорим? – предложил наконец одноногий старик.

– Да, – она резко кивнула. – Только говорить буду я, а вы должны быстро и точно дать ответ. – Итак. Вопрос первый. Как называется котенок собаки?

– Щенок, – четко ответил Кукутис.

– А щенок кошки как называется?

– Котенок.

– Вы верите в мировую банковскую систему?

– Нет.

– А во что вы верите? – Голос женщины был начисто лишен интонации.

– В Бога, в добро и в то, что целью любого странствия является спасение человека, попавшего в беду.

Жесткое лицо женщины-психиатра выразило растерянность, а потом скуку.

– Ганс! – крикнула она, и в кабинет тотчас вернулся знакомый Кукутису полицейский.

– Ну что он? – Полицейский кивнул на задержанного.

– Отклонения есть, но они умственного, а не психиатрического характера, – сказала она, поднимаясь. – Лет двадцать назад его бы забрали лечить, но теперь эта форма шизофрении считается редкой разновидностью нормы.

Женщина вышла, никому не сказав «до свидания».

– Это все? – выдержав вежливую паузу, спросил Кукутис.

– Идите, – буркнул в ответ полицейский, не скрывая своего плохого настроения.

– Нет, теперь я так просто от вас не уйду! – неожиданно заявил старик. – Дайте справку, что у вас ко мне нет претензий. С подписью и печатью!

Кислая мина, возникшая на лице полицейского, заставила Кукутиса улыбнуться.

– Вы, когда недовольны, мне одного старого знакомого поляка напоминаете!

Полицейский, которому на вид было лет тридцать, словно испугавшись, мгновенно выражение лица исправил.

– Подождите минутку, – попросил он и вышел.

Пока его не было, собрал Кукутис все документы в пачку и засунул их обратно в нишу, вырезанную внутри «чашки» деревянной ноги. А когда полицейский со справкой в руке вернулся, несколько минут Кукутис на мокрую синюю печать дул, чтобы высохла. Только потом сложил листок справки вчетверо и туда же, к паспортам, сунул.

– Если вам во Францию, – говорил вышедший с Кукутисом на улицу полицейский, – то лучше налево до перекрестка и потом снова налево и прямо, до моста. Дальше, за мостом, Франция!

– Спасибо! – Кукутис посмотрел на молодого мужчину без всякой обиды, даже как-то сочувственно.

– И еще, – добавил немецкий полицейский. – Совет хочу вам дать! Не играйте в Германии в общественных местах на губной гармошке! Она у некоторых граждан нехорошие воспоминания вызывает!

– Это я уже понял, – Кукутис кивнул.

Потопал несколько раз деревянной ногой по выложенному плиткой тротуару, проверяя: хорошо ли ее с культей двумя короткими ремнями и пряжками соединил. Нога снова показалась ему неотъемлемой. И зашагал он по указанному полицейским пути в сторону перекрестка, где надлежало налево свернуть, чтобы до Франции дойти.

Глава 73. Пиенагалис. Возле Аникщяя

Смешнее всего оказалось выбрать новое имя для красного кота. Рената провела не менее получаса за большим овальным столом – на ее половине стола, свободной от компьютера и бумаг Витаса, в гостиной с кружкой ароматного фруктового чая, листком бумаги и шариковой ручкой. После каждых двух-трех глотков, поначалу осторожных и маленьких, чтобы не обжечься, на листок бумаги ложилось одно, а иногда и два кошачьих имени. Первые клички оказались слишком традиционными: Мицюс, Пукас, Райнис. И сама же Рената их вычеркнула из списка – показались они ей слишком банальными. «А может, Тульпите!» – прошептала она, примеряя кличку к красному коту, ходившему по комнате и время от времени жалобно мяукавшему.

– Tulpyte, – повторила более уверенно, думая, что нашла то, что искала.

– Мы вовремя Гугласа сфотографировали! – сообщил ей вернувшийся со двора Витас. – Кажется, он начал линять!

– А я нашему котику имя нашла! Чтобы он почувствовал себя увереннее!

– И какое? – поинтересовался Витас.

– Tulpyte! – с гордостью сообщила хозяйка дома.

Витаса предложенная кличка не впечатлила.

– Ну и какой же он тюльпанчик? – спросил он с сомнением. – Посмотри на него!

125