Шенгенская история - Страница 194

194

– Так и есть! – поняла. Но вытаскивать вилку из сети не стала. Только вздохнула и вернулась к «черному ящику», снова присела рядом на корточки.

– А скажи, дедушка, когда один тут был, с тобой разговаривал? Или, может, он с собой разговаривал, а ты все запоминал-записывал? Старые люди одиноки, они сами с собой часто разговаривают, думая, что они с умершими друзьями и близкими говорят! Интересно, что ты от него слышал? Может, он про мою маму говорил? Про Юрате? Или про Римаса, моего отца? Нет, ты не скажешь! Мне не скажешь. Тебя придумали, чтобы ты хранил тайну и рассказал ее только в одном случае, в случае катастрофы или несчастья. Да? Например, если наш дом сгорит со всеми нами, приедут пожарные, будут разгребать пепелище. Найдут тебя и передадут в специальную лабораторию, а там уже от тебя специалисты узнают, почему загорелся дом. И узнают много того, что тебе дедушка говорил или того, что ты просто сам услышал и запомнил…

У Ренаты заболели колени. Она поднялась, принесла стул из гостиной и просто уселась над «черным ящиком». Словно этой ночью во сне он ее манил к себе, гипнотизировал, не отпускал.

Она закрыла глаза и бабушку Северюте вспомнила. Вспомнила, как однажды пятилетней или четырехлетней подсматривала за ней из-за занавески, как бабушка со своей шкатулкой разговаривала. О чем она с ней разговаривала? О том, о чем не могла поговорить с мужем, с Йонасом. Может, делилась со шкатулкой своими тайнами? Человек ведь имеет право на тайну? Вот и бабушка, наверное, доверяла свои тайны шкатулке. Шкатулка была старинной, еще более старинной, чем бабушка. Ее вырезал из цельного куска вишни прадедушка Витас – отец Йонаса. Он из дерева такое иногда сотворял, что соседи только удивленно руками разводили. Вот и эта шкатулка была с «секретами», ее резная крышечка открывала только верхний ящичек, в котором Северюте хранила серебряные цепочки с медальончиками, серьги с янтарем, а внизу, под ними, находились еще два выдвижных ящичка, которые непосвященный человек и не заметил бы никогда. Этим ящичкам Северюте доверяла свое золото: несколько колечек, перстень с изумрудиком и серьги. Конечно, как Северюте не могла доверять этой шкатулке свои тайны, если она доверяла ей свое серебро и золото?

– Интересно, а куда шкатулка исчезла? – вдруг задумалась во сне Рената. – Может, сама спряталась, чтобы не выдавать посторонним все услышанные от Северюте тайны? Может, где-то на дедовой половине лежит?

– А ты точно умеешь хранить тайны? – спросила вдруг Рената, глядя на лежащий на полу «черный ящик». – Конечно, умеешь! Ты тоже шкатулка, только специально сделанная для хранения тайн. Хотя, если в тебя спрятать золото, оно тоже сохранится! Ведь ты железный, как сейф для денег!

Рената замолчала. Задумалась. Удивилась, что с уходом из этой комнаты Йонаса, а потом и с «уходом» отсюда праха Йонаса «черный ящик» остался единственным обитателем, помнящим дедушку. Нет, конечно, тут стоит кровать, которая помнит их обоих с Северютой, а еще тумбочка, пол, привыкший скрипеть под его ногами. Но это просто дом, который помнит своих ушедших обитателей, помнит, пока в нем живут люди, тоже их помнящие. А эта металлическая коробка, которая казалась Ренате до этой ночи, до этого сна, такой бездушной и бессмысленной, вдруг оказалась теплой и почти живой, готовой слушать и, наверное, запоминать ей рассказанное.

Как она вообще ночью сюда попала, в спальню дедушки? Рената оглянулась. Вспомнила: ее привел сон. Сон, в котором сначала она услышала шаги старого Йонаса. Шаги старого Йонаса, помогавшего себе при ходьбе тростью. Вот откуда этот стук при каждом его втором шаге! Но ведь у него не было трости!

– Как тут тихо и мирно! – отвлеклась она от сна с дедушкой, от неожиданной трости в его руке.

Возвратила взгляд на «черный ящик».

– Ну лежи, – сказала она ему. – Лежи и все слушай, а я пойду!

На мгновение показалось, что ящик в темноте вильнул хвостом, как собака. Как Гуглас, получивший команду и показавший, что готов ее выполнять.

Утром Рената поднялась раньше обычного. Сварила кофе. Одну чашку поставила на пол у кровати со стороны все еще спавшего Витаса. Пускай запах кофе залетит ему прямо в сон! Со второй вышла во двор. Солнце только-только поднималось где-то за лесом. Его лучи «били» по редким облакам, освещая только один их бок.

– Владас! – позвала Рената.

– Да! – донеслось из палатки.

– Кофе будешь?

– Кофе? – удивленно переспросил защитник животных. – Буду.

– Высунь руку!

Гуглас зарычал, сразу подняв глаза на кисть руки высоко под козырьком палатки.

– Тихо, лежи! – скомандовала ему Рената, поворачивая чашку ручкой к пальцам Владаса.

– Спасибо! – сказал Владас.

– Зарядить что-то надо? – спросила Рената, уже собиравшаяся вернуться в дом.

Из-за брезентовой створки-дверцы высунулся ноутбук с проводом.

– Может, вы все-таки меня с плакатом сфотографируете? Как-то незаметно для Витаса? – снова прозвучал голос Владаса, в этот раз неприятно жалостный. И следом за словами – кашель.

– Может быть, – ответила Рената.

Вернувшись в коридор, подошла к двери на половину Йонаса. Потянула на себя за ручку, проверяя, закрыта ли она на ключ.

Дверь сначала показалась закрытой, но когда Рената потянула ее еще разок на себя, со скрипом распахнулась. Рената заглянула в гостиную деда, взгляд ее упал на стул, задвинутый сиденьем под столешницу. Захлопнула дверь, прижала ее плечом и закрыла на ключ. Облегченно вздохнула, словно с трудом закрыла окружающему миру доступ в мир собственных тайн и сомнений.

194