Шенгенская история - Страница 130

130

– Его могли убить! – добавила вдруг Ингрида. – Убить и закопать прямо в усадьбе! Где-нибудь под забором или под лабиринтом!

– Ты с ума сошла! – выдохнул Клаудиюс. – Вот что значит – удирать ночью!

– Мы не удираем, – упрямо произнесла Ингрида. – Мы переезжаем к новому работодателю! Это обычное дело на Западе. Здесь человек переезжает от одной работы к другой, пока не найдет постоянную, возле которой можно поселиться надолго.

– Ты мне ничего не сказала о новой работе! – Клаудиюс обернулся к Ингриде.

– В этом весь ты! Если б я не сказала сейчас о работе, ты бы, наверное, и не спросил, куда мы едем?

По обе стороны дороги теперь проносились назад поля, темные поля. Впереди горели огоньки следующего английского городка.

– А куда мы едем? – спросил он.

– В Кент, графство Кент. Сад Англии!

– В сад?! Садовниками?

– Ага, – Ингрида неожиданно рассмеялась. – Это графство называют Садом Англии! Там самый лучший климат и везде цветы!

– Значит, мы будем не садовниками, а цветочниками? – Клаудиюс попробовал изобразить на лице улыбку, но не получилось. К минорному настроению добавилась усталость.

– Ты все узнаешь утром! – В голосе Ингриды неожиданно прозвучала материнская нежность, словно она разговаривала с любопытным ребенком. – Сейчас ты все равно никакой. Закрывай глаза и спи! А я тебя довезу, куда надо.

Клаудиюс послушно закрыл глаза и монотонная музыка мотора зазвучала в его голове громче. Зазвучала и убаюкала его.

Глава 75. Париж

Яхта вроде бы и не покачивалась. Только когда Андрюс выбрался из-под легкого электрического одеяла, стараясь не разбудить Барбору, и пятки коснулись пола каюты, его разок шатнуло.

В иллюминаторах было темно. В каюте – холодно. Он оделся и присел на лавку перед столиком. Однако теплее не стало. Протянул руку к кровати, дотронулся до края одеяла. Да, ему не показалось – в меру горячее одеяло было сыроватым.

Захотелось выпить чаю или кофе, но, боясь разбудить Барбору случайным шумом, Андрюс сидел неподвижно перед столом. Он уже различал в темноте неубранные вчера вечером со стола судки из фольги, в которых принес их ужин из китайского ресторанчика.

Сырой холод в конце концов заставил его надеть и куртку. А еще через минут двадцать Андрюс все-таки сделал себе чаю и поднялся с чашкой в руке по ступенькам, выбрался на корму. Разницы температуры внутри яхты и снаружи он не заметил. Даже показалось, что снаружи, над водой, не было так сыро, как в каюте. За мостками, к которым были пришвартованы яхты, метров на семь поднималась бетонная стена, оканчивавшаяся металлическим заборчиком. Зато по другую сторону канала были видны дома, и в некоторых их окнах уже горел свет. Свет горел и в иллюминаторах большой яхты с другой стороны канала. Черная вода канала Бастилии неохотно отражала падавшие на нее редкие огни зарождающегося нового дня.

Андрюсу стало грустно. Он вспомнил свое обещание «что-нибудь придумать». «Что-нибудь» не придумывалось. Впереди обнадеживающим огоньком маячила пятница с обещанной поездкой в гости к Филиппу. Но что потом? Даже если эти выходные пройдут беззаботно, за ними наступит понедельник! Сколько они смогут оставаться жить на лодке Мишеля? Неделю? Две? А для того, чтобы снять новую квартиру, надо заработать больше тысячи евро, ведь при заселении платишь за два месяца! Захотелось отвлечься. И Андрюсу вспомнился Вильнюс, вспомнилась квартира в старом доме старого города. Вспомнилась теплая кухня и эмалированный чайник, стоящий на газовой плите. Вспомнилась мама.

Андрюс отпил глоток чаю – уже немного остывшего на ночном воздухе Парижа.

«Надо возвращаться, – подумал он, с грустью оглянувшись на дверцу в каюту, за которой спала Барбора. – Надо возвращаться. Только как ей об этом сказать?»

Вздохнул. Вздрогнул от налетевшего холодного ветерка. Дотронулся пальцами до щеки. Она была влажной.

– Можно не умываться, – Андрюс горько усмехнулся и вернулся в каюту.

Барбора проснулась от собственного кашля. Утренний свет из иллюминаторов яхты «Надежда» залил всю каюту, не оставив ни одного сумрачного закутка. Барбора спросонок попробовала принять душ, забыв, что на яхте нет горячей воды. Андрюс несколько минут растирал ее после этого полотенцем, после чего заставил выпить глоток водки, оставленной Мишелем, и напоил чаем.

– Тут так сыро, – дрожащим голосом говорили Барбора, грея ладони о чашку с чаем. – Электричество есть, а отопления нет!

– Я позвоню Мишелю и спрошу! – пообещал Андрюс, бросив взгляд на бумажку с телефонами на дверце микроволновки.

– Пойдем в кафе, погреемся! – попросила Барбора.

Она натянула два свитера – один поверх другого, достала из сумки шерстяной шарф, который еще ни разу не носила в Париже.

В кафе на площади Бастилии они действительно согрелись быстро – столик возле высокой старинной настенной батареи, покрашенной в сочный красный цвет, оказался свободным. И оба они, пока пили кофе, приникли, не снимая курток, плечами к темным чугунным батарейным ребрам. Андрюс правым плечом, Барбора левым.

– Послезавтра поедем на уик-энд в гости, там отоспимся! – пообещал Андрюс.

– Куда?

– Сюрприз! – улыбнулся он в ответ.

Барбора не настаивала. Может, ей сейчас именно сюрпризов не хватало. Хороших, добрых сюрпризов.

К десяти утра она занервничала. Вспомнила о сенбернаре Франсуа, ожидающем прогулки по парку Бут Шомон. И они, выйдя из кафе и пройдя десять метров, нырнули в метро. Вместе доехали до площади Републик, а дальше их пути разошлись: Барбора, несмотря на слабые протесты Андрюса, отправилась в Бельвиль, а сам он – на рю де Севр.

130