Шенгенская история - Страница 42

Спидометр на БМВ Карла показывал 170 км в час. И впереди, и позади ехали машины приблизительно с той же скоростью. Автобан то и дело поворачивал то влево, то вправо.

– Когда в стране много хороших дорог, то люди редко останавливаются, чтобы осмотреться по сторонам, – продолжил Карл после короткой паузы. – Всем просто хочется побыстрее куда-нибудь доехать…

– Да, – кивнул Кукутис. – Но ведь автобан совершенно не прямой! Да и машины у вас, в Германии, хорошие. Почти не ломаются! А это, наверное, приводит к безработице среди автомехаников!

Карл оторвал на мгновение взгляд от дороги и посмотрел на пассажира чуть озадаченно. Помолчал с минуту, потом снова бросил взгляд на Кукутиса, но в этот раз уже с улыбкой на лице.

– Нет, автомеханики у нас все при деле! У нас же по дорогам не только немецкие машины ездят! И французских полно, и корейских… А некоторые немцы специально российские «Лады» покупают!

– Зачем? – удивился Кукутис.

Немец пожал плечами.

– Наверное, отличиться хотят, – предположил он. И снова покосил любопытным взглядом на странника. – А вы, наверное, не немец! Или не совсем немец! Немецкий язык у вас какой-то интересный!

– Вы правы, – кивнул Кукутис. – Я не совсем немец. Я из Жемайтии.

– Жемайтия? – повторил Карл, прислушиваясь к незнакомому слову. – Это страна?

– Это земля. Рядом с Восточной Пруссией.

– Восточная Пруссия?! А разве она еще есть?

– Это как посмотреть! – ответил Кукутис. – Жемайтия тоже ведь вроде и есть, а вроде и нет. Но для меня, для жемайтийца, конечно есть. Думаю, что и Восточная Пруссия для восточных пруссов существует, а для других, может, и нет ее больше! А вы, случайно, не восточный прусс? Хотя вряд ли! Тогда б вы не сомневались в ее существовании!

– Я? Я – немец, – проговорил задумчиво Карл.

– Немец – это по документам, как я – литовец! А глубже, под немцем у вас кто?

– Под немцем у меня шваб. По матери. А по отцу… Отец с Балтики был, Штральзунд, Пенемюнде, потом в Ростоке рыбу ловил.

Кукутис замолк, задумался. Опустил затылок на подголовник удобного кресла. Захотелось вздремнуть.

Водитель, бросив на пассажира-попутчика мимолетный взгляд, включил радио. В дорожный шум добавилась классическая музыка. Скрипки невидимого оркестра запели, как стая соловьев.

У Кукутиса кольнуло в сердце. Где-то в районе Парижа. Но кольнуло слабо. Один раз кольнуло и успокоилось.

Поэтому мысли Кукутиса не озаботились сиюминутной географией боли. Мысли Кукутиса вместо этого стали рисовать ему сон.

– Йонас! – окликнула мальчика мама.

– Витаутас! – окликнула того же мальчика другая мама.

– Роландас! – окликнула его третья.

А он, трехлетний, стоял растерянно, переводя взгляд маленьких голубых глазенок с одной мамы на другую, и вдруг за их спинами увидел еще одну маму, которая еще только собиралась выкрикнуть его имя. Растерянность сменилась страхом и мальчик зажмурился, повторяя шепотом, как заклинание: «Я не ваш, я свой собственный! Я не Йонас, я не Роландас, я – Кукутис!»

На губах задремавшего пассажира-попутчика водитель заметил улыбку. И сам улыбнулся, завидуя пассажиру.

Глава 28. Аникщяй

На автовокзал Аникщяя Рената приехала за полчаса до прихода автобуса из Каунаса. Выехала с хутора заранее, чтобы не спешить на заснеженной дороге. Но «фиатик» преодолел зимнюю гравийку легче, чем она ожидала. Сам нащупал колею под снегом и доплелся по ней до асфальта, по которому уже не один десяток машин с утра проехал, укатав снег и определив края дороги. Дальше ехала она с той же черепашьей скоростью, но намного увереннее. А когда припарковалась, чай из малиновых листьев в термосе все еще был горячим. И она сидела в машине, пила чай из металлической кружечки-крышки термоса и смотрела на автобус, набиравший желающих ехать в Утену, ближний городок, который местами был больше похож на настоящий город, чем сам Аникщяй, гордившийся самым высоким в Литве костелом, но если забраться на одну из его двух башен, то и смотреть особенно было не на что, кроме извилистой «святой» реки Швентойи.

Наконец автобус на Утену уехал, и после пятиминутного отсутствия жизни на автовокзале и его платформах вместо привычных маленьких автобусиков к приземистому одноэтажному комплексу подъехал белый «Неоплан».

Витас вышел одним из первых, а потом, когда водитель открыл нижнее багажное отделение, вытащил оттуда два объемных чемодана и рюкзак.

Рената уже бежала к нему. Они поцеловались и только потом поздоровались.

– Поместится в твоей крошке? – спросил он, указав взглядом на багаж.

– Если внутри не «черные ящики», то как-то устроим!

Чемоданы оказались не тяжелыми. Рюкзак тоже особенно не давил плечи Ренате, вызвавшейся помочь донести его до машины. Именно рюкзак и поместился в багажник, заняв там почти все место. Чемоданы не без труда Рената с Витасом запихнули на заднее сиденье.

– Это все? – спросил, выглянувший на шум в коридор, дед Йонас.

– Нет, конечно нет! – возразил Витас. – Это только одежда и компьютер. Мебель я квартирантам оставил, а остальные свои вещи маме отвез. Она на даче одна живет, а там места хватает!

– Стало быть, с переездом! – Йонас закивал вполне приветливо. – Отмечать будем?

Витас вопросительно глянул на Ренату и тут же полез в карман куртки, вытащил двести литов, протянул деду.

– Это мой вклад на содержание дома! – сказал.